Вы знаете, ученые же тоже люди. И вот расскажу Вам историю, одну из историй, хотя на мне тяжким грузом лежит довольно много подобных историй. У нас в школе был мальчик с психическим расстройством. Звали его Костя. Кажется, это расстройство называется олигофрения. Он искаженно разговаривал и был с задержкой психического расстройства. Я считал, что это очень смешно — над ним издеваться. И других подговаривал над ним издеваться. Как же мы над ним только не глумились! Я помню наша учительница математики, выдающаяся учительница математики, нам как-то сказала с упреком: как же вы смеете, он же маленький, отстаньте от него, будьте людьми. А мы не унимались, нам казалось это так смешно, даже то, что учительница делает такие замечания. И мы над ним глумились. А потом, знаете, потом я вспомнил: как же я мог, как же я мог быть таким звероящером, как же я смел?! Я издевался над парнем, который был несчастным. Мы издевались над его папой. Ходили слухи, что его папа — директор какого-то рыбного завода и поэтому мальчика с задержкой развития устроили в нормальную школу, и мы издевались над этим папой: ха-ха-ха, директор рыбного комбината, ха-ха-ха, а сын у тебя дебил, так тебе и надо и все такое… А сейчас думаю: я же помню этого папу. Этот папа вместе со своим сыном ходил за руку по нашему парку, нарезали круги километрами, молчали, держались за руку. Было видно, как этот папа все переживает, как у него кровоточит сердце. И вот сейчас я смотрю на это, думаю, какой же я был дебил! Вот если бы я сейчас увидел бы этого Костю или его папу (папы-то, наверное, уже в живых-то нету), я бы упал на колени, попросил прощения. Я помню, когда была моя первая исповедь, мне было так стыдно за это и за очень многое другое, даже то, что я не смею Вам сейчас озвучить. Я перед этой исповедью не спал, думал, как же так вот — рассказать священнику, незнакомому человеку, вот эту всю грязь, всю мерзость, которую я даже себе боюсь рассказать, от чего мне на душе плохо. Думаю: нет, я все-таки должен. Я рассказал, священник был ко мне очень добр, очень милостив. Я помню, я потом рыдал, потом чувствовал, как у меня упал кирпич огромный, неподъёмный кирпич с души. Я помню, как я рыдал. Я плакать не умею, очень редко это делаю. Я помню, как я рыдал как белуга. Я помню то счастье, вот это непроходящее ощущение, то счастье, когда вы чувствуете, что у вас наконец чистая совесть. И вот если бы я где-то мог бы найти этого Костю, этого папу, хоть я и знаю, что прощен, я бы упал на колени и попросил прощения перед ним. И я понимаю, что вот тогда, когда вот этот беззащитный Костя, его беззащитный, благородный папа были подвергаемы нашим издевательствам это же мы издевались над Христом — беззащитным, безвинным. 
Артем Оганов- ученый, теоретик кристаллограф, профессор, академик РАН. Фома, 2023, Апрель.