«Единственное, что меня выделяет, – мои родители»
Борис Николаевич Стрельников (8.06.1921-9.01.2014)
Известный Ленинградский и Петербургский искусствовед, музыковед, преподаватель, публицист, музыкант, фотограф. Автор книги о певце Георге Отсе, ряда работ о музыке и музыкантах, вёл поэтический клуб в ленинградском ДК железнодорожников
«Я ничем не примечателен, – говорил о себе Борис Николаевич. – Единственное, что меня выделяет, – мои родители. Когда мне исполнилось девяносто, прочёл у князя Мещерского – внука Карамзина и друга Достоевского – такие слова: «Самое ценное счастье в жизни – это иметь хороших родителей. Это счастье дал мне Бог».
Из рода Мензенкампфов.
В 1701 году в русском плену оказался капитан шведской армии Юстус фон Мензенкампф. Спустя какое-то время сей рыцарь поступил на службу к Петру Великому. Так в России стало одним дворянским родом больше.
Из воспоминаний Бориса Николаевича:
«Мой отец, ещё в юности начал писать музыку, но дед пожелал, чтобы он закончил Императорское училище правоведения.
Правда, это было самое музыкальное учебное заведение столицы, не считая консерватории. Училище в своё время закончили Пётр Ильич Чайковский и Александр Серов. Отец вышел из него с золотой медалью. Во время выпуска, как лучший ученик, он был представлен Императору Николаю Александровичу.
После этого он много лет защищал людей, получивших производственную травму, это называлось тогда «увечным правом», служил секретарём гражданского департамента Судебной палаты, дружил с легендарным нашим правоведом профессором Анатолием Фёдоровичем Кони. Как юрист он вполне состоялся, но одновременно продолжал заниматься музыкой, даже закончил консерваторию. Этим его музыкальное образование не ограничилось. Среди учителей отца были Сергей Рахманинов, приходившийся троюродным братом моему деду, и генерал Цезарь Кюи.
Мой дед, статский советник Михаил Богданович Мензенкампф, служил председателем суда Петергофского уезда, в который входил Кронштадт. Не знаю подробностей, но дед был близок с протоиереем Иоанном Сергиевым…
У меня хранится епитрахиль батюшки, подаренная нашей семье, надеюсь передать её в Кронштадтский монастырь. Когда дед умер, отец Иоанн лично его отпевал. Думаю, именно это знакомство повлияло на желание отца посвятить себя Церкви, вот только не сложилось.
Фамилия Стрельников досталась ему от матери, Анны Петровны, прекрасной пианистки, ученицы Антона Рубинштейна. Очевидно, отец принял её во время Первой мировой. Все связи с Германией были утрачены задолго до этого, к двадцатому веку наш род стал чисто русским.
После революции отец вдруг раз и навсегда оставил юридическую практику и ушел заведовать музыкальной частью в Театр юного зрителя.
Вместе с Дунаевским они стали основателями советской оперетты.
Николай Михайлович Стрельников-фон Мензенкампф, сочинил оперетту «Холопка».
Оперетта «Холопка» популярна по сей день, в ней много от русской песни и романса. По её мотивам был даже снят фильм «Крепостная актриса».
Снова воспоминания Б.Н.Стрельникова:
«Но главным предметом попечений отца – во всяком случае, мне, ребёнку, так казалось – оставался ТЮЗ.
Моя мама, Надежда Семёновна, была личностью столь же неординарной.
Из Вильно мама перебралась в Петербург. В столице попала в услужение к жене изобретателя радио Александра Семёновича Попова – Раисе Алексеевн. Раиса Алексеевна Попова, будучи врачом, одной из первых в России начала применять на практике рентгеновский аппарат, сконструированный Поповым. Помимо всего прочего, Раиса Алексеевна была семейным доктором Мензенкампфов и представила им мою маму в самых лестных выражениях.
Мама помогала ей в военно-медицинской академии, став медицинской сестрой. Схватывала всё на лету, с ней любили оперировать молодые хирурги. Во время Первой мировой работала во фронтовых госпиталях.
О себе:
«Я должен был погибнуть на Невской Дубровке, но меня спас покойный отец. Он умер от туберкулёза, и мои лёгкие тоже оказались повреждены этой болезнью. Очередная комиссия отправила меня на Невскую Дубровку, плацдарм на занятом немцами берегу Невы. Оттуда не возвращались.
Я готов был к смерти, одного боялся до ужаса – попасть в плен. Спали мы на голой земле, и мои лёгкие не выдержали: воспаление, а утром – на ту сторону. Мне совсем худо…меня отправили в медсанбат. Измерили температуру – оказалось, 39,3.
Потом был туберкулёзный госпиталь, работа шофёром на газогенераторном грузовике, жизнь в блокадном Ленинграде…»
Стрельников Б., Стрельникова Е. «Николай Михайлович Стрельников. Очерк жизни и творчества»